Search the Community

Что убило больше всего моряков эпохи парусного флота? Картечь? Вражеские пули? Океан? Нет. Отсутствие гигиены. Вещи, которые теперь кажутся нам естественными, внедрялись долго, тяжело и оплачены множеством человеческих жизней. Для наглядности — Royal Navy в 1756–1762 годах имел на службе 184 893 моряков и морских пехотинцев. А вот потери: То есть в боях и сражениях погибла совершенно мизерная часть людей, а 75% личного состава — это потери от болезней, от несоблюдения личной гигиены, от неразвитости медицинской службы. И это — на передовом флоте мира! В других флотах ситуация была еще хуже. Поговорим о том, как искореняли подобное положение вещей. Наполеон, бывавший в 1816 году на британских кораблях на острове Св. Елены, был поражен чистотой и порядком на флоте Его Величества. Французский аббат Клермон в 1777 году отмечал, что «для этой нации чистота — это своего рода инстинкт». На самом деле чистота на британских кораблях — это, прежде всего, «опыт — сын ошибок трудных». На 74-пушечном корабле у англичан служило 600 матросов, на 100-пушечном — 850 человек. То есть в деревянную коробку длиной 57 метров, шириной 16 метров и высотой 9 метров (реальная жилая высота — 6.5 метров) было набито чуть ли не тысяча матросов! Питательная среда для эпидемий и болезней. Британцы заметили, что чем чище судно, тем меньше на нем болеют люди. Адмиралтейство приняло меры: ежедневное мытье палуб с уксусом, ежевечернее проветривание помещений, процеживание питьевой воды, процеживание морской воды для мытья палуб, добавление можжевелового раствора в воду, ежедневное проветривание и сортировка продуктов в камбузе. У таких каждодневных авралов было и еще одно — побочное — назначение. Они отвлекали команду от безделья, скуки, драк и поножовщины. Представьте, 850 мужчин сидят в тесном ограниченном пространстве из месяца в месяц. Питаются однообразной до тошноты пищей. Пьют тухлую воду. Спят урывками. Всюду вонь, влажность. Естественно, что стычки возникали по любому поводу. Каждодневные уборки дисциплинировали команду и позволяли избежать подобного развития ситуации. Очень трудно решалась проблема затхлого воздуха в помещениях нижних палуб. Только в середине XVIII века все нижние помещения были оборудованы вентиляторами (воздухозаборниками) — обычными ветряками, гнавшими воздух в нижние палубы под воздействием силы ветра. Эти вентиляторы появились на кораблях Роял Неви в Семилетнюю войну и стали не менее важным открытием, чем создание хронометра Харрисона. Вскоре вентиляторы были улучшены Стефеном Хейлсом — для нагнетания воздуха в трюмы использовались воздушные насосы, а трубы, выводящие воздух, сделали вентиляцию проточной. Если на судне вспыхивала эпидемия — принимались экстраординарные меры. Весь корабль полностью мыли с уксусом. Затем его заводили на чистый берег на кренгование, весь балласт сгружался и выкидывался либо в море, либо в реку. Судно заполняли новым, чистым балластом, причем перед укладкой его промывали чистой пресной проточной водой. Грязная одежда также считалась источником инфекций. Её стирали в добровольно-принудительном порядке два раза в неделю. Поскольку мыло в те времена было роскошью, вместо него часто использовали выпаренную на три четверти мочу и морскую воду. Англичане использовали ноу-хау еще римской эпохи — человеческая моча, разлагаясь, выделяет аммиачные группы, а аммиак отлично убирает пот с одежды и смягчает ее (в Средние века аммиак использовался для обработки изделий из кожи). Как только корабль достигал источника пресной воды, устраивалась большая стирка: одежду развешивали на веревке, натянутой поперек берега и немного опущенной вводу. В таком виде вещи оставляли на сутки, чтобы течение реки хорошенько ее промыло. Однако в основном заразу на корабли несли новобранцы, и именно это составляло главную проблему. К концу Семилетней войны адмирал Джордж Энсон, который сам в свое время хлебнул лиха с болезнями и смертностью на кораблях, разработал целый ряд мер, которые позволяли если не искоренить, то существенно уменьшить заражение от новобранцев. Прежде всего новенькие проходили через своего рода фильтрационный лагерь, где их полностью брили, причем не только головы, но и подмышки, и пах. Одежду жгли, вместо нее выдавали робу (кстати, эта мера имела и вторую цель — сбежавшего бритого новичка в робе было легко найти). Дальше новички попадали на специальные медицинские блокшивы (первый из них — «Медуэй» — был введен в строй в Плимуте в ноябре 1758 года), где проходил медицинский осмотр. После этого новобранцев распределяли по кораблям. Достаточно сказать, что благодаря таким экстраординарным мерам с кораблей Роял Неви практически исчезли сыпной тиф, кожные заболевания, экзема, чесотка и тому подобные болезни. Отдельно стоит упомянуть и морских медиков. В то время медики в Англии были разделены на три независимых замкнутых мирка. Врачи (помните доктора Ватсона?) — это люди, получившие элитное медицинское образование, имевшие частную практику (и очень высокий заработок) и лечившие на основе классических принципов науки сложные или хронические недомогания. Второй большой группой были аптекари, которые тогда совмещали продажу препаратов и работу терапевтов, или врачей общей практики. В третью группу входили хирурги, которые специализировались на лечении вывихов, переломов, ссадин и других травм. Понятно, что на флоте требовались люди, которые бы могли совмещать все эти три специальности. Чтобы получить должность военно-морского хирурга, нужны были три года практики на берегу. Подходили курсы по анатомии, фармакологии, уход за больными в одном из госпиталей. Отработав три года, молодой хирург отправлялся в Лондон, в Колледж Хирургов, на сдачу экзамена. Там опытные врачи и хирурги спрашивали соискателя о тех или иных симптомах заболевания, какие курсы лечения и когда назначаются, проверяли его знания в области анатомии и физиологии, и обязательно проводили практический экзамен с пациентом, которого соискатель до этого ни разу не видел. В зависимости от результатов экзамена соискатель получал диплом либо корабельного хирурга (ship’s surgeon), либо помощника хирурга I, II или III класса. Колледж также выдавал соискателю список хирургических инструментов и список обязательных лекарств. Эти инструменты и лекарства хирурги покупали за свой счет. В начале войны имеющиеся запасы сверяли со списком и за нехватку карали аннулированием диплома. В разгар боевых действий, понятно, было не до проверок. Хирург имел отдельную каюту, расположенную чаще всего на орлоп-деке, ниже ватерлинии. Это была очень тесная комнатка с одним или двумя рундуками, низким потолком и небольшим столом для инструментов. Во время боя в качестве лазарета использовали кают-компанию или жилую палубу, поскольку количество раненных резко возрастало — в каюте хирурга они просто не помещались. Пожалуй, главным нововведением на флоте стало обязательное ведение медицинских дневников. В 2010 году Национальный морской архив Британии оцифровал и выложил в общий доступ примерно тысячу таких дневников хирургов Роял Неви, охватывающих период с 1793 по 1880 годы. Можно сказать только одно — это богатейший материал, иллюстрирующий жизнь на флоте с точки зрения заболеваний и медицины. Более того, некоторые корабельные хирурги по выходу на сушу издавали свои дневники, и некоторые потом становились бестселлерами, принося их авторам не только славу, но и большие деньги. Так, к примеру, поступил ирландский судовой врач Уильям Битти, занимавший должность корабельного хирурга на HMS Victory во время Трафальгарского сражения. Уже на берегу, заведя частную практику, он выбрал из своих дневников всё, что касалось болезней, травм и смерти Нельсона, и опубликовал отдельной книгой. Говорят, гонорар автора составил 10 тысяч фунтов. А как медики боролись с болезнями и смертностью на кораблях? Главных бичей было несколько, и первый из них — это, конечно, цинга. Смертность от цинги превышала смертность от дизентерии и лихорадки вместе взятых! Некоторое время считалось, что цинга возникает от сидячего и лежачего образа жизни, поэтому больных скорбутом заставляли… бегать с ядром по палубе, чтобы разогнать кровь. Однако в 1779 году доктор Вест-Индской эскадры Гилберт Блейн с согласия адмирала Роднея приказал добавлять в грог по 2/3 унции лимонного сока на порцию. В результате эскадра избежала эпидемии цинги. Но Родней действовал в архипелаге Карибского моря, где множество островов и провизию всегда можно пополнить, поэтому к мнению Блейна не прислушались. Споры разгорелись не только на кораблях, но и в ученых кабинетах Лондона и портовых городов. В 1785 году Блейн стал личным врачом короля Георга IV, а позже — Вильгельма IV, и с помощью своего авторитета заставил военно-морской медицинский совет поставить эксперимент — в 1794 году британский адмирал Рейнер прибыл в Ост-Индию с 64-пушечным «Саффолк», там к нему присоединились 50-пушечный «Сенчурион», 44-пушечный «Дайомед» и 18-пушечный шлюп «Хобарт». «Саффолк» входил в программу Sick and Hurt (недуги и болезни) и в течение всего плавания снабжался лимонным соком, чтобы проверить, предотвращают ли цитрусовые цингу. Еще в далеком 1734 году Джемс Линд писал в своем трактате «Заметки о цинге»: «Цинга проистекает исключительно вследствие недостатка в питании свежих овощей, фруктов и зелени. Именно это и является основной причиной заболевания». И вот теперь мнение Линда блистательно подтвердилось! Результаты были ошеломляющими — цинга не возникла вообще! Во второй половине XVIII века спасением от цинги стала еще и квашеная капуста, но вот проблемы ее хранения и очень специфический вкус были довольно большим препятствием. Добавление же в грог лимонного сока (то есть теперь со столь любимым моряками алкоголем они получали суточную дозу витамина С) стало элегантным и полным решением проблемы, более того — сильно улучшился запах грога, который до лимона был… сильно специфическим. Довольны были и врачи, и моряки, и коки. А как хранили лимоны в плаваниях? Хороший вопрос. Кстати, именно его противники «лимонной темы» раз за разом задавали Блейну и комиссионерам. Промучиться с решением пришлось 5 лет. Получалось, что в дальних плаваниях приходилось выкидывать до 2/3 запасов цитрусовых, и это, конечно же, сильно не нравилось провиантским службам Роял Неви. Вопрос решили чисто по-английски, в традициях королевского флота — лимоны начали солить! Причем солили их… в лимонном соке! Примерно по такому рецепту: В таком виде лимоны должны стоять в холодном месте месяц. Чем дольше они будут стоять, тем вкуснее станут. Если лимоны не будут полностью покрыты соком, может образоваться плесень. В пищу нужно использовать только кожицу лимонов, освободив их от оставшейся мякоти и промыв под струей воды, чтобы убрать лишнюю соль. Не самый сложный рецепт. Флот смог хранить лимоны в бочках, не боясь, что они пропадут. Отдельно стоит сказать о квашеной капусте. Все знают историю плавания капитана Джеймса Кука и его методы по внедрению капусты в рацион экипажа. И очень любят объяснять такое поведение моряков ретроградством, консерватизмом и тому подобными вещами. Но дело в другом: на флоте и так было очень много соленого. Солонина соленая. Масло соленое. Сало соленое. Лимоны — и те соленые. Обрадоваться еще одному соленому блюду у моряков не получилось бы при всем желании. Скажем, в 1759 году введение в рацион картофеля восприняли с невиданным энтузиазмом. Примерно то же самое произошло с фруктами. Когда на эскадру адмирала Хока прибыл груз яблок для плавания, моряки разграбили и съели его прежде, чем вообще начались погрузочно-разгрузочные работы. Отдельно стоит упомянуть про так называемые «витаминные пакеты», хранившиеся у хирургов. В них чаще всего входила высушенная говядина, сушеные овощи и фрукты и вяленые куриные грудки. В тяжелых плаваниях доктора для скорейшего выздоровления больных кормили их как раз бульонами из таких «витаминных пакетов». Еще одна проблема: пищу на флоте подавали обычно разваренной до состояния каши, и зубы не получали требуемой нагрузки, что грозило кариесом, воспалением десен и выпадением зубов. Этот обычай существовал с незапамятных времен чуть ли не Дрейка и Непобедимой Армады — молодые, здоровые люди в скученном помещении, месяцами, а то и годами видевшие только друг друга, могли устроить драку или побоище только потому, что кому-то достался кусок побольше или пожирнее. Чтобы убрать повод для таких склок, пищу старались разварить до максимально возможного состояния. В результате — тебе два половника похлебки или каши, мне два половника похлебки или каши, и спорить не о чем. Отсюда постоянная и осознанная потребность в витаминах, в том числе — в свежей зелени. Еще в 1808-м отчеты корабельных снабженцев сообщали, что «нет никакой возможности долго сохранять зелень, фрукты и корнеплоды (roots) в условиях многомесячных плаваний». Старшие баталеры Королевского флота (eldest Pursers of the Royal Navy) в ноябре 1812-го предоставили мемориал, в котором настоятельно требовали от Отдела снабжения и Отдела по уходу за больными и ранеными «в обязательном порядке включить в рацион вместе с мясом зелень и коренья, поскольку по наблюдениям при таком рационе вероятность заболевания моряков цингой сильно снижается». В результате начали засаливать… зелень. До появления холодильников и морозилок это было неплохим выходом из ситуации. Во время Семилетней войны, а потом и Наполеоновских войн уровень медицины на Royal Navy возрос необычайно. Еще в 1797 году адмирал Флота Канала Джон Джервис издевательски писал о корабельных медиках: К 1812-му ситуация была уже диаметрально противоположной. При Адмиралтействе появилась комиссия по заботе о больных и раненых моряках, а чуть позже — Совет по больным и раненым, который возглавил доктор Гилберт Блейн. Именно эти революционные меры снизили смертность на кораблях в пять-десять раз! Количество больных к 1813 году снизилось в 4 раза — если в 1779 году по статистике болел каждый третий матрос, то в 1813-м — только каждый одиннадцатый. К этому времени каждому моряку в обязательном порядке делали прививку от оспы, появились методы борьбы с малярией, цингой, лихорадкой. В рацион были введены лимонный сок, квашеная капуста. Начались централизованные (и что немаловажно — не оплачиваемые кэптенами и моряками из своего кармана) поставки медикаментов на корабли. Вместе с чистотой на кораблях эти меры резко сократили эпидемии и заболеваемость во флоте. В общем, именно меры, принятые в Семилетнюю войну и позже, в эпоху Наполеона, дали Роял Неви право называться «хозяином морей» и вывели этот флот на недосягаемый для других уровень. Взято отсюда.